Кэте Оиен (Käthe Øien) живёт на юге Норвегии, в её столице – Осло. Лене Элизабет Вестерос (Lene Elisabeth Westerås) – на севере, в небольшом, по российским меркам, городе Тромсё. Кэте – живописец, монументалист, преподаватель, фотограф, много работает в компьютерной графике. Лене – писатель, литературный консультант и критик, редактор, переводчик, фотограф. Кэте в 1980-е годы занималась текстилем, ткачеством, постигала на курсах и в частных школах азы изобразительного искусства, а в начале XXI века – цифрового и веб-дизайна. Лене получила образование в Университете Тромсё, писала рецензии для газет и журналов, работала редактором в различных журналах, выпустила несколько книг, в том числе три детских.

Они встретились в 2011 году в Палестине, в составе группы норвежских художников. Увидев рисунки Кэте, Лене предложила подумать над совместным проектом, соединив воедино графику Кэте и собственные стихи. В результате долгих поисков они поняли, что рисунки и стихи не дают нужного результата, и решили добавить к ним ещё и фотографии. И только тогда высказывание приобрело явную, цельную и законченную форму.

Работа шла около четырёх лет; в итоге в 2015 году норвежские зрители увидели проект под названием «Digtegning» сначала в Осло, потом в Тромсё и Лиллехаммере. В мае 2016 года выставка открылась в Петрозаводске, для этого стихи были переведены на русский язык россиянкой, живущей в Норвегии, Мариной Люнт. В Петрозаводске с норвежскими художницами познакомился известный сыктывкарский художник, фотограф и переводчик Андрей Станиславский. Именно благодаря его усилиям, а также содействию Баренц Секретариата, с выставкой смогла познакомиться сыктывкарская публика. 
В России проект получил второе название – «Поэзия в рисунках». По словам авторов, digtegning означает сочетание поэзии и рисунка. Этот неологизм был придуман художницами: он, с одной стороны, образован от норвежских слов diкt – стихо-
творение, и tegning – рисунок. С другой стороны, здесь использовано устаревшее написание – digt, принятое до наступления ХХ века, во времена, когда Норвегия была под властью датчан. И, дополнительно, g в слове digt символизирует цифровую природу этих работ, от английского digital.
Итак, каждое произведение складывается из трёх составляющих — фотоснимка, рисунка и стихотворения. Фотографии принадлежат обеим художницам, рисунки – Кэте Оиен, тексты – Лене Вестерос. Образы и ландшафты Норвегии пересекаются с сюжетами, увиденными в Палестине, Ливане, Греции, Америке. Иногда в одной композиции соединяются несколько фотографий. Любопытно, почти у всех зрителей возникло впечатление, что вначале бралась фотография, потом на неё накладывался рисунок, и, напоследок, добавлялся текст. Оказалось, всё наоборот: за основу были взяты карандашные рисунки Кэте Оиен (некоторые из которых созданы более 40 лет назад!), потом Лене Вестерос подбирала к ним стихи, а уж потом из десятков тысяч фотографий находилась та, что увязывала в единое целое все три компонента. И еще раз всё обрабатывалось в цифровых редакторах.
Все композиции – небольшого, вытянутого по горизонтали формата. Это было сделано осознанно: с одной стороны, изображению придавалась медитативная панорамность, с другой стороны, подчёркивался неприкладной характер работы, её очень трудно вписать в книгу или открытку.
Первое впечатление от композиций немного обманчивое: выполненные в мягких, пастельных тонах, они кажутся лёгкими и изящными, как арабески. Однако, после детального знакомства открылась обманчивость этого ощущения. При каждой работе была маленькая этикетка с плохо читаемым текстом, в котором указывалась тема рисунка и история фотоснимков. Эта информация обнажила множественные пласты восприятия работ. Нам, кураторам выставки, захотелось сделать информацию доступной, и мы сделали большие, удобно читаемые этикетки. И как оказалось, немного нарушили задумку авторов, которые старались абстрагироваться от первоначальных смыслов. В итоге сыктывкарские зрители обращали большое внимание на содержание фотографий, в которых было много отсылов к непростой обстановке на Ближнем Востоке. 
При общении с художницами зрители часто спрашивали о лагерях беженцев. Норвежки отметили, что эта тема вызывает у россиян живой интерес и чисто человеческое сочувствие, в отличие от западной публики. Лене Вестерос много пишет о Ближнем Востоке, фотографирует, проводит в лагерях беженцев литературные мастер-классы. На них, с помощью специального переводчика она даёт творческие задания детям, женщинам, многие из которых плохо владеют письмом или вообще не умеют писать. «Главное не в том, чтобы они написали что-то потрясающее, а в том, чтобы они вообще умели писать и пробовали так думать – с помощью письма, умели его использовать как инструмент», – говорит Лене. Она рассказывает, что при работе с беженцами нужно очень гибко реагировать на то, что происходит, и адаптироваться к тому, что они чувствуют и как они живут. Одно из самых больших её потрясений в Ливане – это то, что дети рисуют смерть и кровь. 

На работе, выбранной кураторами в качестве заглавной, соединены мотив из таверны в Осло, где четыре человека смотрят в разные стороны, а фоном служит прекрасный пейзаж на закате, запечатлённый в норвежской коммуне Несоден. Стихи задают тон всей выставке:

Я стараюсь повернуть лицо миру,
Я – восток, запад, север и юг.
Тебе не следует говорить, 
что я герой,
Но ты не можешь сказать, 
что я боюсь.

В композициях сочетается, казалось бы, несочетаемое. Например, фотография ливанского Сидона (древнейшего города, в котором сейчас располагаются палестинские лагеря для беженцев) соседствует с мирным рисунком «Наблюдение за человеком в Осло» и стихами о джазе и шляпе.
Мотив изображения из ресторана в Осло 1980-х годов накладывается на фотографии двух ресторанов Ближнего Востока, а стихи говорят об американских прериях и ковбойских салунах.
Нежнейшая фотография бабочки-крапивницы на окне, оказывается, сделана в комнате бывшей туберкулёзной больницы в Тромсё. Рисунок говорит о бренности тела. Стекло – как граница между внешним миром и интерьером. Тело – как граница между человеком и окружающим миром. Всё быстротечно.
По станции в Гарлеме, где поезда идут в гору, бежит череда одинаковых человечков на перроне. «Обычный народ в оркестровом ритме, год идёт, и следующие исчезают». Мимолётность встреч и событий.
Воспоминания об отпуске в Греции соединились с ландшафтами фьордов в Рингерике: «Есть тишина и природа».
Детская смотровая комната для новорождённых в палестинском лагере беженцев в центре Бейрута напомнила собственные бессонные ночи. «Пусть свет горит. Несущие стены выдержат». Дети рождаются и во время войны. 
Жизнь продолжается.
Когда у Андрея Станиславского спросили на открытии выставки, почему его заинтересовала именно эта выставка, он ответил: «Те вопросы, которые поднимаются художницами в работах, затрагивают многих из нас. И то, каким языком они об этом говорят, безусловно завораживает. Он доступен, здесь нет ничего сложного и концептуального, здесь всё просто, взвешено, а главное, на это приятно смотреть». 
Зрители согласились с этим мнением. Помимо кратких и ёмких выражений своего отношения к выставке («странно», «своеобразно», «интересно», «впечатляюще») в книге отзывов оставлены и более пространные отклики:
«Необычное видение двух тонкокожих людей, живо и остро реагирующих на явления современного мира. Было интересно и эмоционально вовлекающе…»
«Очень интересное сочетание текста, фото и рисунков. Видел сочетание рисунков и фото; фото и текста. Но тройного сочетания – ещё нет».
«Многие работы напоминают пьесы великого русского писателя А.П. Чехова, в особенности «Три сестры».
«Спасибо за чувства, которые вызывает выставка. Сердце сжимается от боли при виде фотографий у лагерей беженцев. Пейзажи вызывают восхищение. Пастельные тона фотографий вызывают чувство умиротворения и восторга».
«Очень необычно, очень понравилось и заставило замереть, выпустить воздух изнутри. Сильно. Напомнило хокку».
«Глубина в лаконичности. Запало в душу».
Во время пребывания норвежек в Сыктывкаре прошло два арт-тока (проще говоря, встречи с художниками), на которых сыктывкарская публика могла поближе пообщаться с норвежками. Как рассказали художницы, в Норвегии стремительно развивается стрит-арт, популярны инсталляции, перформансы. В последнее время всё больший размах приобретают новые формы искусства, где в разных вариантах переплетаются разные виды творчества – от музыки, костюмов до живописи и фотографии. 
В Норвегии тоже идут споры о том, что важнее – классическое искусство или современное. Художницы объясняют: после Эдварда Мунка, который был настоящей «художественной бомбой», открылось множество возможностей, которые художники стали активно использовать для выражения своих чувств. И эти возможности доступны каждому. 
Наверное, здесь играет роль малодоступность классического художественного образования в Норвегии, уходящая корнями в историю: до середины XIX века не было своей художественной школы, живописцы и скульпторы учились в Дании, Германии, Франции. И сейчас шансы попасть в Академию Художеств минимальны ввиду малочисленного приёма, поэтому художники, чтобы продолжить своё обучение после частных заведений, зачастую уезжают за границу. Зато есть институт резиденций для художников, чего совсем нет в Республике Коми и практически не развито в России. Резиденции создаются не только для художников, но и для кураторов, журналистов, исследователей и других специалистов арт-индустрии. Туда можно попасть, пройдя конкурсный отбор, на отдельные программы длительностью один-два месяца, в течение которых художники и специалисты обмениваются опытом, создают новые проекты, в том числе и совместные. Это хорошая возможность для профессионального развития молодых артистов.

На вопрос, можно ли в Норвегии прожить творчеством, художницы рассмеялись: конечно, нет, приходится дополнительно работать. Кэте преподаёт изобразительное искусство детям, а Лене работает редактором в разных издательских компаниях, зарабатывая «деньги на хлеб». На поездки в разные страны и проекты норвежские художники обращаются в различные фонды.
Была отмечена ещё одна, характерная для Норвегии, черта – широкое распространение музыкального образования. В каждом городе, коммуне, поселении, в каждой школе есть свои оркестры, все играют на музыкальных инструментах. А изобразительное искусство развито слабо. Художницы побывали в Центре народного творчества «Зарань» в Выльгорте, на факультете искусств СГУ, и были впечатлены масштабами и разнообразием художественного образования в республике, вовлечённостью всех групп населения в творческую деятельность, системностью подхода к вопросу, а также энтузиазмом людей, которые этим занимаются.
Кэте и Лене побывали в Национальной библиотеке РК, в отделе этнографии Национального музея, в театре оперы и балета, в мастерских сыктывкарских художников, посетили село Ыб. Увиденное и услышанное настолько вдохновило их, что они пообещали вернуться в республику ещё раз. Они фотографировали, писали заметки, обсуждали образы. И, возможно, через какое-то время мы сможем увидеть новый проект норвежских художниц, запечатлевший мимолётность встреч в Сыктывкаре.