Глухой «медвежий угол», практически недоступный для путешественника – такую репутацию имело до середины XX в. Приуралье. Поездка сюда сравнивалась с экспедицией: «Отсутствие путей сообщения – это настоящее проклятие Печорского края. Чтобы попасть сюда, например, из Москвы, нужно сделать 3856 вёрст, причём ехать придётся до Архангельска по железной дороге, дальше на пароходе до Куй, отсюда на речном пароходе по Печоре, а внутри края – на лодке, верхом, на телеге, пешком... Чтобы проехать на Ухту или Цыльму, не говоря уже об отдалённой Усе, нужно предпринять такую же экспедицию, как в центр Африки во времена Ливингстона», – так писали об этой территории в 1917 году.
Население Приуралья в XIX в. было немногочисленно, и сосредоточено в основном в деревнях по Печоре, да в поселениях-починках на её притоках. Жизнь здесь была тяжёлой, деревенской; и если описания быта и промыслов коми-зырян в те времена дошли до нас в произведениях немногочисленных путешественников, то с изображениями края обстояло хуже. Своим живописцам взяться здесь было неоткуда, вдобавок и карандаши, и бумага были дефицитом; приезжие же художники в такую глушь не добирались. Поэтому все дошедшие до нас изображения Припечорья и его людей того времени сделаны участниками научных экспедиций.

Уральский Север глазами художников первой Североуральской экспедиции
Комплексная Северо-Уральская экспедиция 1847–1850 годов, самая крупная из отправленных в Приуралье в XIX в., была первым мероприятием только что созданного Императорского Русского географического общества. Возглавлял экспедицию Эрнст Карлович Гофман, профессор минералогии и геологии Петербургского университета. 
За три летних сезона участники прошли более 1000 км вдоль Уральского хребта. Материалы экспедиции были опубликованы в «Топографическое описание Северного Урала» (1852 г.) и двухтомнике «Северный Урал и береговой хребет Пай-Хой» (1856 г.). Сведения, вошедшие в эти книги, касались не только точных наук – геологии, географии, астрономии, биологии, – но и этнографии, топонимики. В них можно найти ценнейшую информацию о навыках жизни в северной природе – промысловых традициях, способах ориентирования в лесу и в горах и многие другие, полученные в от манси, коми, ненцев – проводников экспедиции, охотников и рыбаков припечорских деревень, оленеводов-кочевников. 
О жителях Припечорья участники экспедиции отзываются с искренним восхищением. Вот как пишет Гофман о таёжном охотнике: «С весёлым сердцем и с небольшим запасом пускается он в дорогу; сеть и ружьё должны прокормить его. Камень служит ему изголовьем, когда он уснёт, накинув на голову и на плечи армяк. Развесистая сосна — защищает его от дождя и непогоды. Живительное «авось» доводит его иногда до отчаянного положения, но «не бойся» является к нему на помощь. Никогда он не покинет приятеля, хотя бы пришлось поплатиться жизнью. Путешественник не может желать лучшего проводника и спутника. Он идёт через лес и болото, сквозь огонь и воду, заботясь о себе самом всего менее».
Кроме записей, в материалы экспедиции вошли изображения природы и людей Приуралья. Рисование в то время входило в число необходимых навыков любого учёного, и в первые два сезона (1847–1848 гг.) натурные зарисовки вёл Фёдор Брант, естествоиспытатель и самодеятельный художник. На них изображены орудия лова, бытовые сцены и утварь, геологические разрезы, горные пейзажи, портреты местных жителей. 
Конечно, в такой экспедиции художник не мог оставаться только документалистом. Несмотря на суровые условия и трудности пути, красоты Уральского Севера так впечатлили руководителя экспедиции, что в 1850 г. Гофман обратился к руководству ИРГО с просьбой о включении в состав экспедиции профессионального художника: «...а как экспедиция эта посетит часть хребта, нелишённую живописной красоты, то, по ходатайству начальника ея, г. Гофмана, причислен к Экспедиции, в качестве живописца, воспитанник С.Петербургский Академии Художеств г. Бермелеев»1. Можно представить, насколько это было непросто, ведь экспедиция 1850 года была «сверхплановой» – из-за эпидемии сибирской язвы в 1848 работу пришлось прервать, а 1849 год пропустить, так как оленеводы боялись ехать в заражённый район. Тем не менее, несмотря на отчаянный дефицит средств и времени, в 1850 г. в команду экспедиции направляется выпускник Санкт-Петербургской Академии художеств Иван Бермелеев. Его рисунки с горными пейзажами и портретами местных жителей сделали книгу Гофмана не только познавательной, но и красивой. Только взгляните, например, на эту «ненецкую мадонну» – молодую женщину с ребёнком, сидящую у горного озера, на фоне заснеженных хребтов.
Несмотря на некоторые явные вольные дорисовки-«украшения», пейзажи Бермелеева настолько точны, что помогают сегодня восстановить маршрут экспедиции. 
В 1881 году на Печору приехал известный вологодский писатель, поэт, ботаник, этнограф и фольклорист Н. А. Иваницкий. Хотя целью поездки был сбор материалов о флоре края, Иваницкий, будучи человеком разносторонних интересов, кроме ботанических коллекций, привёз из путешествия наблюдения и зарисовки, опубликованные им в виде очерков и путевых заметок. В 1882 г. в журнале «Нива» вышел очерк «В Печорском крае» по рукописи Н.Иваницкого, украшенный двумя гравюрами-рисунками художника Н.Каразина с его набросков, на которых были изображены «бренды» природы Припечорья – горы Тельпос-из и Сабля, скалы Кирпич-Кырта на реке Подчерем, Ворота Щугора. Позже эти гравюры вошли также в книгу «Живописная Россия».
Есть предположение, что кисти Иваницкого принадлежат также три хранящиеся в фондах Национальной галереи Республики Коми акварели, объединённые общим названием «Зырянский край» и датируемые концом XIX в. На двух из них изображены хорошо узнаваемые скалы и Средние Ворота реки Щугор.

«Живописная Россия» – 
роскошный путеводитель по Российской империи 
В конце XIX и начале XX в. в типографии Вольфа вышла многотомная «Живописная Россия» – самый, без сомнения, грандиозный издательский проект конца XIX – начала XX века, и один из самых дорогих за всю историю российского книгопечатания. К участию в нём были привлечены лучшие литературные, научные и художественные силы страны. Издание было богато оформлено – тома 1, 6, 9, 10, 11 вышли в особых подносных переплётах с форзацами из парчи, с тройным золотым обрезом; остальные в издательских коленкоровых переплётах с узорным цветным и золотым тиснением, с иллюстрированными форзацами и узорными обрезами. 
В девятнадцать томов издания, выходивших с 1879 по 1901 годы, вошли 3815(!) рисунков – торцовые ксилографии и гравюры на цинке, фотоцинкографии с натуры и фототипии художников Н. Каразина, И. Попова, Г. Седова и др. Подбор иллюстраций для здания вёлся буквально всем миром: по губерниям были разосланы специальные циркуляры о предоставлении картин, рисунков, снимков... Пришлось пересмотреть все иллюстрированные издания, все исторические, статистические, экономические и этнографические статьи, путешествия русских людей и иностранцев, собрать со всех концов России фотографические и акварельные альбомы и коллекции, находившиеся в архивах правительственных учреждений и частных лиц... 
В то же время «Живописная Россия» не была беллетристикой – в состав её входили только статьи, имевшие уровень серьёзного научного вклада в сокровищницу сведений о России. Не было ни одного более или менее крупного учёного того времени, занимавшегося изучением Отечества, который бы не сделал своего вклада в «Живописную Россию». Для изучения некоторых районов империи приходилось командировать туда людей, которые всесторонне и беспристрастно изучали условия и проверяли на месте разбросанные и подчас сомнительные сведения. 
Первый том серии, вышедший в марте 1879 г. – роскошный, с золотым обрезом, на веленевой и слоновой бумаге, был посвящён Северу. В книге немало места было уделено северному лесу, в том числе Припечорью – в очерках С.В. Максимова, В.И. Немировича-Данченко «Лесные жители» и В.Н. Майнова «Забытая река» Север предстал во всей своей дремучей красе. Книга была богато иллюстрирована рисунками художников с набросков и фотографий. Титульный лист оформлял художник Н.С. Самокиш. Некоторые критики даже упрекали авторов за «картинность слога», что они стараются слишком украсить угрюмую природу Крайнего Севера, которая, по словам критиков, под их пером выходит более привлекательной, чем в действительности. Не обошлось, конечно, без курьёзов: так, «ремейки» с видов Приполярного Урала работы Бермелеева из книги Гофмана размещены в тексте о Полярном Урале, вдобавок в достаточно искажённом виде.
В 1901 г. вышел восьмой том серии – «Приуралье», начинавшийся очерком М.В. Ма-
лахова «Уральский хребет», иллюстрированным также рисунками Каразина по наброскам Иваницкого. 

Первые фотографии Припечорья

Эпоха фотографии пришла в Припечорье в последнем десятилетии XIX в., сразу же после появления первого переносного фотоаппарата «Kodak». Первым запечатлел Припечорье на фотоснимках путешественник и писатель К.Д. Носилов – не только увлечённый исследователь Севера, но и страстный фотолюбитель, одним из первых в России применивший фотоаппарат для исследований Севера. Эти фотографии – 
удивительно чёткие, несмотря на прошедшие почти полтора века – сохранили облик жителей Уральского Севера, их занятия и ремёсла. Хотя большинство фотоматериалов Носилова, как и его дневники, после его смерти пропали, часть снимков-иллюстраций сохранилась в его книгах. Так, 41 фотография вошла в главную книгу Носилова «У вогулов». Уцелела и коллекция стеклянных негативов, хранящаяся в фондах Музея писателей Урала. 

Говоря о фотографиях Припечорья, нельзя не упомянуть о Б.В. Безсонове. Художник-пейзажист, в юности занимавшийся живописью у В. Г. Перова и А. К. Саврасова, Безсонов, став чиновником министерства земледелия, в ходе поездок по России продолжал заниматься любимым делом. В 1908 г. он совершил путешествие по Печоре и её притокам в составе «свиты» архангельского губернатора Хвостова – в качестве секретаря и фотографа экспедиции, опубликовав по возвращении книгу, иллюстрированную множеством великолепных по тем временам фотографий. Уральские пейзажи запечатлены и на живописных полотнах работы Безсонова.
Рисунки и фотографии участников научных экспедиций дореволюционного времени, сохранившие для нас как облик и жизнь Печорского края, так и экспедиционный быт его исследователей, являются не только важнейшими документами ушедшей эпохи. Если население и населённые пункты Приуралья с тех пор очень изменились, то прекрасные уральские пейзажи сегодня доступны для всех желающих. И каждый, приезжающий в Приуралья, может убедиться, что его природные жемчужины сохранились до нашего времени в практически неизменном виде.
Елена Шубницына