С 27 сентября по 12 октября 2019 года в Сыктывкаре прошёл третий Северный фестиваль под девизом: «Современный театр — молодому зрителю. Традиции и новые практики». В нём приняли участие 11 профессиональных театров Северо-Западного региона России с 14 спектаклями. Их оценивало жюри во главе с театральным критиком из Москвы Павлом Подкладовым - автором статей для журнала "Страстной бульвар" и "Российской газеты"), а также с членами жюри из Белграда (Драгана Бошкович - профессор современной драматургии, одновременно курирующая 40 фестивалей по всему миру), из Краснодара (Вера Сердечная - представитель молодой критики, член   экспертного Совета театральной премии «Золотая маска»), из Республики Коми (Любовь Терентьева - драматург и Вера Морозова - преподаватель Колледжа культуры). Фестиваль произвёл впечатление не только постановками, но и организованными мастер-классами по театральной критике, актерскому мастерству и технологиям импровизационного театра, а также художественными выставками, экскурсиями и другими мероприятиями. Продемонстрировал сыктывкарскому зрителю своё мастерство артист уличного театра из Турина (Италия) Паоло Аватанео.

 

 

Академический театр драмы им. В. А. Савина. Сыктывкар

«Горе от ума»  по пьесе А.С. Грибоедова

 

 

Чем более лет проходит со времени написания пьесы (А.С. Грибоедов закончил её в 1824 г.), - тем более она обрастает постановочными средствами, грузом традиций, вариантами исполнения ролей. Тем труднее режиссёрам находить сценографический и пластический облик новой постановки, актёрам - трактовать ставшие классическими образы.

Для сценической истории «Горя от ума» существенно, что восхищение обнаруженным в пьесе реализмом повлияло на введение правды жизни в постановки. Автором так узнаваемо и вместе с тем своеобразно были разработаны персонажи, что у исполнителей когда-то впервые появилась возможность выдвинуть некоторые второстепенные роли на первый план. Интересно было создавать и общий, социальный образ московского барства – недаром первыми постановками были не цельные спектакли, а эпизоды бала в доме Фамусова. Самой закреплённой в публикациях постановкой из исторического прошлого стала работа МХТ. После их опыта 1906 года все крупные театры уже обязательно приглашали к постановке выдающихся художников: настолько этнографически точно, «вкусно» театром тогда были разработаны декорации, костюмы и аксессуары.

Сыктывкарская же постановка явно лишена этнографичности. Разве что обилие валенок в костюмировании «оправдает» режиссёра Юрия Попова и сценографа Эриха Вильсона в этом смысле. Действительно, в карете по морозу без валяной обуви – никак! И по холодному полу с утра – тоже… А вот современного прочтения пьесы (в пластике, костюмах, поведении героев) – хоть отбавляй.

Первое, что изумляет и даже повергает зрителей в своеобразный шок – Чацкий (Владимир Рочев) при появлении в доме Фамусова заносит с собой… шнур – не шнур, резинку – не резинку, но нечто, похожее на длинную гибкую и прочную ленту, которой он попытается поймать и приблизить к себе красавицу Софью (Елена Аксеновская), молвой считаемую его суженой. А та всячески избегает быть пойманной. Ей милее другой – им оказывается Молчалин (Анатолий Колмаков) – улыбчивый, лёгкий на контакты, уверенный в себе молодой человек, который кажется гораздо понятнее, ближе (тем более - удобнее в использовании!) чувствительного, пылкого, малоприспособленного к жизни «в северных широтах» Чацкого. Между тем, становится понятно, что Чацкий и сам связан некими узами, которые можно предположить не только между ним и Софьей, но между ним и другими героями, между ним и (пардон за пафос!) его родиной… Только в эпизоде «Не образумлюсь… Виноват, И слушаю, не понимаю, как будто всё ещё мне объяснить хотят. Растерян мыслями…чего-то ожидаю» - фактически в финале -  узы, державшие его в Москве, вдруг сорвутся из крепежа кулис, упадут к ногам… Отсюда: «Карету мне! Карету!». Подобное пластическое решение с лентами предложено Светланой Скосырской - режиссёром по пластике (она же корректировала в театре и пластическое решение «Синей птицы»).

Следующий момент, который объясним не сразу – постоянное наличие в руках заботливого отца и душки, миляги Фамусова (Борис Лагода) какой-то палки, которой он к себе приближает нужных ему обитателей дома – и первой по действию зацепляет маленькую хорошенькую Лизоньку (Татьяна Михайлова), которая всячески этому сопротивляется: «Опомнитесь, вы старики…». Палка эта похожа сначала на букву «Г», потом, постепенно кусочками набираясь, становится всё более похожей на раму для портрета. И опять же в финале, когда все мечты Фамусова выдать дочь за генерала рассыпаются, - рассыпается и рама (фактически памятник самому себе), так долго им составляемая: «…Ах! Боже мой! Что станет говорить Княгиня Марья Алексевна?». Можно понять и разочарование самой Софьи, - натуры тонкой и себялюбивой, когда-то, возможно, через силу заставившей себя приблизить Молчалина – и вдруг, в один момент оказавшейся обманутой и преданной им.

Удивляет и первое появление полковника Скалозуба (Денис Рассыхаев) с портативной пушечкой за собой, с поднятой рукой и выставленным кверху перевязанным пальцем! Тут и гордость за возможное в бою ранение, и «зацикленность» на строевой и всякой другой военной подготовке Кажется, что он и без оружия выстрелить может, - привык держать палец на спусковом крючке!  Кстати, постановщиками предельно ясно представлено и понятие «высший свет»: Молчалин живёт где-то внизу – ему приходится подниматься в жилые комнаты Фамусовых по лестнице (из оркестровой ямы).

Спрашивается теперь, к чему все эти нововведения? Вероятно -  как раз к тому, что юношество, которому и предназначается для чтения данная комедия, считает «Горе от ума» скучной, нудной и непонятной из-за старинного текста, да ещё и из-за стихотворной формы. Благодаря подобным «подсказкам» в формате приколов подростки - хочется думать -  начинают проникать в хитросплетения отношений между людьми, в «подводное течение» постановки. Кого-нибудь может заинтересовать, почему барство в сцене бала разодето в любопытнейшие костюмы, но совершенно разных эпох – не только эпохи Грибоедова? Тут, понятно, - ответ лежит на поверхности: проблема признания умных, талантливых, но не вписывающихся в определённую общественную «тусовку» особей и по сей день не исчезает.

Между прочим, описанные театральные «странности» можно обнаружить в искусстве архитектурного планирования. Как пример – культурный центр Ж. Помпиду в Париже, построенный в стиле «хай-тек», в котором все элементы коммуникации (водоснабжение, электросети, кондиционирование и пр.) находятся снаружи здания и выкрашены в яркие цвета. Противники стиля «хай-тек» язвительно называют вышеназванный центр нефтеперегонным заводом.  Но он уже успел стать достопримечательностью столицы Франции, и представляет в своих стенах современное искусство.

 

 

Котласский драматический театр

«Недоросль» по пьесе Д.И. Фонвизина

 

 

Совершенно те же проблемы заботят постановщиков спектакля по пьесе Фонвизина, написанной ещё раньше, в 1781 г. То есть, добавляются проблемы устаревшего, неактуального текста, который сейчас кажется излишне пафосным и, соответственно, неоправданным. Поэтому некоторые купирования были сделаны театром без потери общего смысла. Другое дело - как подать его будущим взрослым, тем, кому и сегодня предназначается авторский замысел: важно не только кем быть, но каким быть. Почему и включена пьеса в список для изучения школьниками.

Решение было выбрано: показать самих подростков, сделать их свидетелями случившегося. Они – бойкие, хитрющие - резвятся себе на детской площадке, осаждают качели, крутятся на карусели в центре сцены, а на их глазах происходят комические и драматические события. Объединяют нынешних подростков и дворовых детей эпохи Фонвизина – игры, подглядывания за взрослыми с обсуждениями их, а также танцевальные вариации. Только вариации – в стилях хип-хоп и брейк(балетмейстер – И. Монина). И только костюмы особые (художник – Л. Подгорбунская). Жанр комедии это дозволяет. На всех героях пьесы – джинсы. Поверх них у каждого - отличающиеся детали. На «детках» коротенькие разлетайки-сарафанчики над майками, на Софье – ободки подъюбника, на Милоне и Правдине – подобающие мундиры, на Стародуме – богатый кафтан. Скотинин (Э. Абанин), мечтающий жениться, оделся артистом, исполняющим роль киношного пирата. Главные персонажи: сам недоросль Митрофан и его мать, крепостница госпожа Простакова, управляющая всеми и контролирующая всех. Если сынок одет как нынешние пацаны - только новый его кафтан весь в «бабочках» - то мамочка разодета просто на диво: распахнутое цветастое с глубоким декольте платье в пол, открывающее джинсы и красные туфли-шпильки. Причёска – «бабетта». Этот костюм сразу же вызывает представление о любвеобильности героини – не только по отношению к сыну. Опытная актриса Ольга Белых постаралась костюм оправдать: в диалоге с Вральманом (Е. Казаков) попыталась проявить особое отношение к нему, но в строе спектакля никто из имеющихся на сцене партнёров её не поддержал. Получилось, что никто в усадьбе не знал об этих отношениях. А при отъезде Вральмана со Стародумом ни он, ни сама госпожа не проявили возможной чувствительности. Кроме того, оправданию неких отношений в линии Простакова-Вральман (и не только) мешала элементарная неопытность их молодого актёрского окружения.

Удивительно, что многое казавшееся патетичным в тексте пьесы, - в устах Стародума (Н. Елсаков), пережитое самим актёром, звучало совершенно естественно. Он убеждал искренностью: «Имей сердце, имей душу, и будешь человек во всякое время. На все прочее мода: на умы мода, на знании мода, как на пряжки, на пуговицы…Чины нередко выпрашиваются, а истинное почтение необходимо заслуживается; гораздо честнее быть без вины обойдену, нежели без заслуг пожаловану». Артист играл человека, знавшего и цену близости к высшей власти, и отставке, и предательству. Тем не менее, играл человека неозлобившегося, не потерявшего веры в людей – прямого, резкого, но при этом и понимающего влияние шутки на установление хороших отношений. В свою очередь, артист Д. Романов в роли отставного сержанта Цифиркина не дал зрителям возможности посмеяться над учителем развязного и залюбленного невежи Митрофанушки (В. Бояринцев): «Я дал бы себе ухо отнести, лишь бы этого тунеядца прошколить по-солдатски… За ученье не возьму ничего. Он ничего не перенял… Я государю служил с лишком двадцать лет. За службу деньги брал, по-пустому не бирал и не возьму». Эти герои будто отвечают убеждениям самого драматурга. Представителей такой несгибаемой породы и сейчас можно различить в народе.

Комический мотив поддерживали Кутейкин (В. Гуртовой) и Еремеевна (Т. Елсакова). К сожалению, совершенно потеряна лирическая сторона сюжета «Недоросля»: ни Милон (В. Селедкин), ни Софья (М. Федорова) не обнаружили проявлений молодого свежего чувства, которое Фонвизиным замысливалось как основание для развития действия.  Активное движение обеспечивалось лишь хореографическими вставками, поддерживавшими ритм постановки режиссёра Н. Шибаловой.

 

 

Воркутинский драматический театр им. Б.А. Мордвинова

«Буратино» по повести-сказке «Золотой ключик или Приключения Буратино» А. Толстого

 

 

Театр, понимая значение музыкального начала в постановках, привлёк к работе оркестр филиала Колледжа искусств РК (дирижёр О. Обоскалова). Такой союз позволил обозначить жанр нового спектакля как мюзикл – тем более, что в театре имеется потенциал как поэтический, так и композиторский. Заметно, что актёры под руководством режиссёра Захара Комлева из Сыктывкара работали азартно и с удовольствием. Лёгкая, мобильная, готовая к быстрой сборке-разборке декорация передвижного тетра кукол (художник Анна Репина, Сыктывкар) отвечала функциональности исполнения.

 Многие персонажи запоминались сразу же и надолго. Прежде всего, сам Буратино (Гульнар Хаматнурова), в которого зритель поверил и которого полюбил: любопытный, неуёмно деятельный, требующий справедливости, - он сразу же заставил зрителей себе сопереживать – тем более, что пластика актрисы (особенно поначалу) была идеально кукольной - «деревянной». Правда, некоторое смущение возникало при самом первом появлении куклы: в руках умельца Папы Карло (П. Егоров) сначала зрители видели …ампутированную ногу, мало похожую на ногу Буратино. Но через секунду она всё-таки исчезала, потом возникал заразительный смех исполнительницы. А потом она спрыгивала из-за занавески на пол и сама удивилась тому, как «ожила».  

 Стильный, романтичный А. Грачёв в роли Пьеро передавал свои страдания по Мальвине «по взаправдашнему» - и ему сочувствовали. По-цирковому легко подпрыгивающий мячиком Артемон (А. Жуков), победительная Мальвина (В. Калуга), тёплая и бесконечно добрая Тортилла (М. Юлдашева), недотёпа Дуремар (А. Пирогов) – все персонажи сочинили себе узнаваемые характеристики. Обаятельные ловкачи Базилио (Е. Канатов) и Алиса (О. Коколевская), устроившие для Буратино испытание – переход в страну дураков с завязанными глазами через воображаемые препятствия – оставили о себе впечатление изобретателей фокусов, что тоже импонировало зрителям. Никто не посчитал их отрицательными персонажами. Даже грозному Карабасу (Н. Аникин) с его огненно-рыжей громадной величины бородой все сочувствовали – надо же эту неудобную в носке бороду как-то оберегать!

 Постановка оставила впечатление школы мастерства по освоению артистами музыкального жанра. Это немало. Но по большому счёту постановка ещё не вполне отвечает заявленному жанру: музыкального материала недостаёт (замечалась кроме живого звука и фонограмма) и вокального опыта ещё артистам не хватает.  Кроме того, интересные актёрские работы существуют как бы сами по себе – без организующего потока общей и оригинальной режиссёрской цели: нельзя же всерьёз считать целью    ориентацию на образы (и костюмы) ставшего классическим фильма режиссёра Р. Быкова.

Тем не менее, по проведённому театром опросу зрителей, именно постановка «Буратино» стала лучшим спектаклем реализуемого репертуара. И это понятно: трогательная и смешная история о деревянном человечке, который запросто опрокидывает стереотипные реакции на поступки, -  символизирует само детство (всё разрешено, всё разрешимо!), и возвращает в детство взрослых: им тоже хочется верить, что справедливость – это непременный закон.

 

 

Вологодский театр для детей и молодёжи

«Сотворившая чудо» по пьесе У. Гибсона

 Благополучная семья, любящие и заботливые родители. Дочь - слепая, глухая, поэтому немая. Понятно, что ей во всём потакают.  Девочка подрастает, но не умеет ухаживать за собой, не знает норм поведения, не имеет понятия о том, что есть обижающие и обиженные, есть слабые и сильные. Неужели впереди только приют для тех, кто болен душевно?

Пьеса У. Гибсона написана на основе реальной судьбы слепоглухонемой американки Хелен Келлер, ставшей такой с полутора лет, а в 23 года написавшей книгу о своём преображении, и позже значившейся уже именитой писательницей, путешественницей, защитником прав увечных.

Наставницей сложной девочки Элен (Виктория Чудова) в спектакле (режиссёр Б. Гранатов, ассистент А. Кленчина) становится Анна Салливан (Анастасия Латкина), двадцатилетняя девушка, сама в своё время ослепшая, но частично восстановившая зрение после нескольких операций. Она твёрдо знала от своих учителей, что человек учится мыслить через практику многообразного освоения (не только осязанием) различных предметов. И эта особая её методика должна была принести результаты. Только бы сама девочка захотела учиться, - это было самое сложное препятствие. Приходится применять даже физическую силу для устранения сопротивления.

Поначалу учительница получала не только яростный отпор своим намерениям со стороны девочки, но кроме того и недопонимание со стороны её отца (Э. Аблавацкий). Он считал такую методику жестокой и недопустимой по отношению к ребёнку.

Но благодаря вере в свои силы, в положительные итоги методики, благодаря бесконечному своему терпению и неустанному – почти круглосуточному - труду Анне удалось сдвинуть дело с мёртвой точки, преодолеть сопротивление обстоятельств и начать обучать девочку через язык жестов, через понимание слов говорящего прикладыванием ладошки к его губам.

Актрисе Анастасии Латкиной удалось убедительно передать образ настоящей учительницы, которая осознаёт своё призвание (данное свыше право учить) и которая не жалеет для этого ни времени, ни сил. Она скромна, но не отступает от своих требований. Разнообразна в средствах воспитания. Умеет убедить и переубедить. Как это у неё получается? А сама похожа характером на ученицу! Тоже с трудом уступает и отступает! Но она старше, и помнит о своём предназначении.

В создании истории о слепоглухонемой девочке, кроме папы участвуют её домашние: нешумная, несуетная и тактичная мама (О. Юганова), добрейшая и не лишённая юмора чернокожая служанка Виней (её играет Д. Долбышев), на всё имеющий своё мнение сводный брат А. Камендов, а также будто присутствующий только мысленно в учебном процессе мудрый учитель самой Анни (А. Лобанцев).

 Созданию своеобразной атмосферы Юга Америки (художники В. Пушкин, О. Резниченко, С. Шпагин) сопутствуют и будто пронизанный солнцем двухэтажный дом, используемый благодаря поворотному кругу со всех сторон; и не бьющие в глаза, но отвечающие эпохе и уровню состоятельности семьи костюмы; и благожелательность в отношениях.  А ещё в этом процессе большое значение приобрёл организованный главой семьи, капитаном Келлером домашний оркестр, артисты которого не только выполняли свои обязанности слуг дома, но играли на музыкальных инструментах, пели и даже били степ (музыкальный руководитель Л. Васильева, балетмейстер В. Федотовская).

 

 

Национальный театр Карелии

«Машина едет к морю» по пьесе А. Бьёрклунда «Мечта»

 

 

Начинается спектакль, видимо, в студенческом общежитии: три молодых человека сидят за столом и спорят, обсуждая почерпнутое из авторитетных источников своё понимание свободы.В своих снах они же - под музыку Баха и каждый на свой манер – выполняют пластические этюды с прыжками и пируэтами (хореография И. Володиной), стремясь подняться над грешной землёй как можно выше. На заднике демонстрируются кадры видео: чьи-то руки пытаются подбросить вверх прозрачные шары. Присмотревшись к ним, можно заметить, что шары эти – надутые и перевязанные пластиковые пакеты…

Только после такого вступления начинается действие с текстом и образами из пьесы. С теми же молодыми исполнителями, преобразившимся до неузнаваемости как в повадках, так и в костюмах.

Проживают вместе старик с внуком. Родители юноши погибли в автокатастрофе: разбитая машина до сих пор стоит в гараже. Дед (Г. Германов) стар, почти слеп и немощен.  Внук – аутист (А. Шошкин). Он постоянно что-то рисует за занавеской. Отвлечь его невозможно. Живут в нищете и темноте (художник по свету А. Воронин), но имеется проигрыватель и коробка пластинок с музыкой Баха. Помогает их выживанию сосед – дворник (Д. Иванов), каждый день приносящий им еду – кастрюльку с тушёной капустой. Приход Бориса – всегда событие. Единственное в их жизни. И очень эмоциональное: старик инициативно руководит трапезой, включая всех в споры на пустом месте, доходящие до скандала. Однажды он, после попытки покончить с этой жизнью и с собой, решившись и себя, и Бориса встряхнуть, предлагает… поехать к морю. На машине, которую будто бы один человек уже починил. К тому же, ни один из троих не видел моря!

Чинить некому. Но можно помечтать.          

И они мечтают… тем более, что горшок с землей из-под засохшего цветка напоминает морской песок, вентилятор уже дует ветром с моря, а банка с водой от голубой краски (внук её на себя выливает) – чем не морская вода?

Режиссёр А. Овчинников мечту героев реализовал: внук распахивает занавеску, и на всей площади задника возникает нарисованная на газетных листах картина: море вдалеке, песок, они втроём и их машина (целёхонькая!) на переднем плане. Сам внук уже готов к поездке: одет, в руках узелок с едой, глаза горят: «Мы будем свободны. Почему вы не одеваетесь? Почему не одеваетесь?» …

И старшие поддаются иллюзии: они вместе возвращаются из-за кулис -  счастливые, молодые - студенты в шортах и тельняшках – мажут лица кремом от солнца и смотрят вдаль, в сторону зрителя…

 

 

Независимое театральное объединение г. Петрозаводска

«Концерт для фортепиано с актрисой» по пьесе Н. Коляды «Родимое пятно»

 

 

Автор  - один из ярких представителей «новой драмы» - Николай Коляда, которого недоброжелатели называют «чернушником», а ценители считают, что его правда жизни вовсе не самоцель, а художественный метод, скрывающий глубокие человечные идеи. Обычно его герои — это запоминающиеся типы, часто растерянные и одинокие люди, каких можно встретить в реальной жизни. Некоторые из них «актёрствуют», по-другому – «представляются», но есть у него герои, действительно связанные с театром. Такова героиня его пьесы «Родимое пятно» - впрочем эта деталь, отличающая её от прочих людей, - в данном спектакле не педалируется. Режиссёр – Жанна  Провоторова.

Юлия – (Ксения Ширякина) – артистка. И она на наших глазах играет (скорее - репетирует) роль женщины, находящейся в трагической ситуации. Эта женщина живёт с больной матерью, уже не встающей с постели; неизвестно – на что она живёт; она рассказывает о сбежавшем муже, наставлявшем синяки, об умершем ребёночке; о забывших её, предавших подругах… Единственная радость – роскошный рояль, оставшийся от прежней жизни, и игрой на инструменте она иногда вспоминает счастливые или грустные моменты жизни, а иногда яростно защищается от звуков, раздающихся из стоматологического кабинета с нижнего этажа дома.

Следует отметить, что Ксения Ширякина, имея музыкальное образование, - сама (по памяти) исполняет на рояле отрывки классических произведений (Ф. Шопен, П. Чайковский, Г. Малер), иллюстрируя рассказ своей героини. Причём, играет, не прерывая монолога – это производит потрясающий эффект.

Время от времени её героиня перебрасывается репликами с матерью из другой комнаты. Впрочем, слов матери мы не слышим. Однажды она зайдёт к ней поставить укол, а мы видим, что и себе она его сделала, - и вдруг начинает будто заговариваться, ищет в комнате каких-то «мушек», находит их у кого-то из зрителей…

Иногда репетиция прерывается – и мы оказываемся в диалоге с прелестной - смешливой и лукавой - женщиной, с актрисой, которая уже рассказывает нам о процессе работы над ролью. В этой части К. Ширякина абсолютно естественно импровизирует, слегка «подначивая» публику. То просит отгадать загадку (причём, всегда добивается ответа!), то, исполняя этюд, который она хотела бы добавить в спектакль, - в образе грациозной самовлюблённой кошки сначала легонько спрыгивает с рояля, потом кошачьими повадками находит зрителя, к которому можно на секунду прильнуть, а после фыркнуть – и эта актёрская непосредственность (конечно же, великолепно К. Ширякиной отрепетированная), также отлично характеризует саму исполнительницу.

А потом окажется, что матери у её героини не стало уже неделю назад. Она там, за стенкой, лежит неживая, - а сил у дочери уже нет ни на что. Ни на похороны, ни на собственное существование. Она, буквально сползая с рояля, окажется мгновенно состарившейся женщиной, у которой отнята жизнь.

В этих контрастах – весь Н. Коляда. И мастерство Ксении Ширякиной, которая оказалась универсальной актрисой, - пластичной и музыкальной, способной к мгновенным трансформациям, к использованию экспрессивных исполнительских средств, излучающая светлую энергетику. В данном спектакле она - небольшого росточка женщина с нелепым кулёчком на голове и улыбкой Джульетты Мазины.           

 

 

Театр юного зрителя академического театра им. В.А. Савина

«Зверь» по пьесе В. Синакевича и М. Гиндина

 Мало осталось представителей сыктывкарской молодёжи, не посмотревшей или хотя бы не слышавшей о спектакле «Зверь». Аншлаг пока сопровождает все его показы. Вероятно, это объясняется и популярным жанром антиутопии, и, конечно же, своеобразием постановочных приёмов (режиссёр - Денис Рассыхаев художник – Эрих Вильсон), выразительностью актёрского исполнения. Ещё бы: мир после ядерной катастрофы с заржавленными останками цивилизации; из животных лишь барсуки в норах – ростом с человека; одинокая семья из особей, тоже преображённых последствиями взрыва. Инстинкт гонит семью на поиски пары для дочери, для продолжения рода: но в пустыне нет никого…

Случай сведёт их с тем, кого они назовут Зверем (Дмитрий Максименко): сами-то они лысые, а этот – спустившийся с гор – волосатый. Сами они – простые, наивные (про таких говорят: «как пять копеек»), но любящие друг друга и желающие для дочери только хорошего. А этот – странный. Согласился на то, чтобы его привязали короткой верёвкой (от греха подальше) – и при этом помогал с пропитанием – знал места консервных запасов, быстро научился их языку, показал им своё сокровище - сохранившуюся Библию, играл на странной дудочке, чем завораживал и их самих, и девочку. При этом совершенно на её невинность не посягая. Казалось бы… Но – нет! Мало того, что он чужой! Он – зверь! Зверю доверить обожаемое дитя?!

И отдадут они свою прелестную в наивности и свежести дочь (Кристина Чернева) в руки совершенного прощелыги: похотливому, абсолютно развращённому человеку, которого обозначат Другом… Дочь же стала Зверю дороже всего на свете. Он попытался её отстоять. Не успел!..  (К сожалению, мизансценически зажатым в тесной кабинке, исполнителям не удалось проявить всего накала чувств, предполагавшихся зрителями).  А «друг» доведёт семью до новой катастрофы - до своего понимания счастья через полное   удовлетворение животных инстинктов. Артист Владимир Калегаев бесстрашно демонстрирует убогую и жуткую сущность играемого образа, в то же время остроумно и жёстко разоблачая накопившееся изобилие в программах ТВ и кинофильмах сцен с сексуально озабоченными героями.

Нельзя не отметить трактовку своих образов артистами Константином Кармановым и Светланой Мальковой. Глава семьи, – постоянно демонстрирующий свою значимость в её жизнеобеспечении, сильный физически, хотя и туговатый на понимание, бесконечно предан жене и дочери. Мать – направляющая сила, но успешно скрывающая эту свою роль – взаправду и до сих пор влюблена в своего спутника жизни. С. Малькова, сама себе оставившая второй план внутри семьи, «таской и лаской» управляется с супругом. Но всё-таки поперёк ему не пойдёт.   К.  Карманов, будучи ещё и режиссёром по пластике, -  создал гротесковый образ медленно думающего, добродушного увальня, до которого с трудом, но доходит значимость знакомства со Зверем. Но эта же замедленность мозговых реакций приведёт семью к нравственному краху.

Как грозное предупреждение молодым, от которых зависит будущее нашего мира и в масштабах Земли, - постановщики ввели персонажей, не означенных в пьесе: между двумя актами спектакля по проходам зрительного зала прошествует зловещая процессия фантастических персонажей. Громадных размеров человекоподобные существа с головами монстров несут в руках «стяг» - куриную лапу со скрюченными когтями…

Чтобы не оставить зрителя наедине с депрессивным сюжетным финалом, спектакль завершается общим выходом молодых исполнителей, заверяющих в многочисленных пластических метаморфозах (балетмейстер А. Комлева) оптимистически – отчётливо: «Не допустим!».

 

 

Драматический театр на Васильевском. Санкт-Петербург

«Человек из машины» по пьесе М. Зелинской «Хуманитас Инжениринг»

Открытый занавес. Чёрный кабинет. Воронки света от верхних прожекторов, намечающиеся трубы света - от боковых. Персонажи в чёрном. В центре пустой площадки кожаный диван – чёрный. Автомат с напитками у стены. В музыкальном сопровождении -   колокольчики с маршевым прибубухиванием. Механический голос из телефона: «Чтобы прослушать информацию об услугах компании нажмите один». Художники А. Юдина и В. Бакоян составили с первого зрительского взгляда выразительнейшее представление о месте действия.

Молодая женщина, переполненная волнительными надеждами, приходит на консультацию в компанию, выпускающую человекоподобных роботов - для заказа партнёра по жизни. Оказывается, есть возможность получить его не только с определённым цветом глаз, роста, и размера обуви, но и желательными чертами характера – точно по шкале от 01 до 10. При этом компания предлагает поэтапное формирование «друга» с целью его постепенной коррекции для достижения заявленной кондиции. В теории всё кажется ясным. На практическом же этапе знакомства с моделью сразу обнаруживаются нестыковки: робот - мужчина окажется действительно идеальной мужской особью, но, к сожалению, -  с явно обозначенным интеллектом, который очень быстро находит прорехи в логике поведения заказчицы и попытается их использовать для «подгонки» - уже под свои параметры.

Режиссёр Руслан Нанава предложил исполнителям совсем несложные правила поведения роботов на сцене: использовать редкие механистически совершаемые жесты и продвижение под прямым углом, а положение головы удерживать точно в фас (в профиль - в исключительных случаях). Это оказывается достаточным для того, чтобы убедить зрителей в «подлинности» их существования.

Мечты-мечты, любовь-любовь!.. Где они? На котором плане в нашей информационно насыщенной жизни? И потом – к чему, зачем они? Эти проблемы одновременно смехом и серьёзом завибрируют в помещении компании, куда попадает живой человек, где волны им вымечтанного разобьются о скальные породы логики автоматов. Блестяще выстроенные драматургом М. Зелинской остроумные диалоги великолепно реализуются исполнителями. Самой комичной оказывается сцена предписанной правилами коррекции акта близости: стоя рядом лицом к публике, партнёры поочерёдно - ритмично и старательно -  приседают. В публике – просто грохот от хохота. Самой существенной становится сцена плотной «притирки» характеров, которая представляется уже обсуждением возможного будущего.

Увлечённые темой, молодые актёры легко, хочется сказать – ловко - справляются с поставленными задачами. «Настоящая» девушка (С. Смирнова-Марцинкевич) проходит путь от оживлённого, оптимистично настроенного человека с острыми и неожиданными реакциями до усреднённой женской особи со всё более механизирующимися телодвижениями. Женщина-робот (А. Захарова), наоборот – от настроенного на одну механику телефона-автомата до особи волнующейся, потерявшейся из-за рухнувших в одночасье надежд. И «идеальный мужчина» (Н. Чеканов) оказывается вовсе не тем, кем представлялся. Между тем, проблема поиска спутника жизни остаётся незакрытой.

 

 

Драматический театр на Васильевском.  Санкт-Петербург

«Мёртвые души Гоголя» (пьеса А. Волошиной по мотивам поэмы Н.В. Гоголя)

 

 

Жанр спектакля по пьесе молодого современного драматурга Аси Волошиной режиссёром Денисом Хуснияровым сформулирован как «Концертная аранжировка по поэме Н. В. Гоголя». По-другому, это микс на тему «Мёртвых душ», в основании которого - гоголевская ирония над русской действительностью. Одним словом – коктейль чисто театрального озорства и импровизации.

Действительно, сцена разделена на два этажа. Нижний этаж – стена с отверстиями-оконцами. Верхний – закрыт роскошным театральным занавесом. Внизу слева на авансцене – рояль, справа что-то вроде большого плаката -   с указующим перстом, очень смахивающим на известную фигуру, сложенную из пяти пальцев. В центре – сооружение, напоминающее подиум для дирижёра (художник-постановщик А. Мохов).

Естественно, дирижёром предполагается брутальный Чичиков (Артём Цыпин). У него есть и слуги сцены, помощники – Богдан и Селифан (Б. Шамсутдинов и Б. Тарасов), которых можно считать и няньками-мамками, и друганами, которые помогут, простят и подшутят. А придётся – и лошадками поработают. В первом же действии появятся известные нам герои, но не по отдельности, а сразу вместе: заглядывающая в глаза новоявленному лидеру Коробочка (Т. Малягина), хамоватый Ноздрёв (Д. Бродский), запросто заполняющий собой пространство Собакевич (А. Захарова), только что от стилиста Манилов (Н. Чеканов), грустноватый Плюшкин (В. Постников). Выглядывая к нам из освещённых оконцев, они поют полагающийся гимн: сначала все вместе, а потом только одна Коробочка – только она и выучила полный текст.

Действительно, сцена разделена на два этажа. Нижний этаж – стена с отверстиями-оконцами. Верхний – закрыт роскошным театральным занавесом. Внизу слева на авансцене – рояль, справа что-то вроде большого плаката -   с указующим перстом, очень смахивающим на известную фигуру, сложенную из пяти пальцев. В центре – сооружение, напоминающее подиум для дирижёра (художник-постановщик А. Мохов).

А остановится взгляд Чичикова на прогуливающейся по саду особе (М. Щекатурова) – и уже не сможет освободиться от неё, как от наваждения. Особа окажется губернаторской дочкой. Комментирует происходящее настоящий и бойкий (в театре же!) конферансье – А. Королёва. И ещё один персонаж от театра – Душа (И. Бродская). Скорее – не от театра, а от автора. Ей отданы самые задушевные и серьёзные тексты – их немного, но они значимы для понимания сути происходящего. Именно – не формы, но сути. Душа всегда является из одиночества, носит белые одежды, и всегда ищет понимания у зрителя.

Важное место в конструкции режиссёра занимает бал как место-толковище (композитор В.  Истомин, хореограф Т. Безменова) – с празднично пылающим задником (художник по свету И.   Фомин). Возмечтал было Чичиков о своём предполагаемом будущем (с семьёй и детками) – а правит балом как раз губернаторская дочка, разодетая в пух и прах (до этого превратившая сцену своего облачения в концертный номер с эротическим оттенком), - но «общественность» призовёт его уединиться в ином помещении. За особым столом, напоминающем стол президиума, те же лица, - но в офицерских шинелях уже другого времени (художник М. Лукка). Здесь   воинствующий, потрясающий в воздухе крохотным кулачком Губернатор – Т. Малягина, говорящий с восточным акцентом Почтмейстер – Д. Бродский, с косой вокруг хорошенькой головки Прокурор – А. Захарова, и ещё Полицмейстер – Н. Чеканов, Председатель – В. Постников. Все они демонстрируют друг другу - с пылом, доходящим до истерических корчей, - заботу о насущнейшей проблеме воспитания патриотизма в народе. Возникающий из прежних героев Ноздрёв между тем затевает кампанию против скупщика мёртвых душ. И преуспевает в этом. 

Поначалу, правда, Чичиков ещё не принимает обвинения всерьёз – только подумает, что перенагрузился и стоит срочно отдохнуть, чтобы с новыми силами заняться устройством личного счастья, но очень быстро вместо кровати с периной он оказывается на нарах – на том же месте, где стоял стол президиума. Рядом – вездесущий Ноздрёв! И тут уж начинается настоящая исповедь неудачливого коммерсанта, которого погубили обстоятельства: ах, как же всё ловко затевалось, сколько выгоды могла  принести его афера и ему, и тем, кто продавал ему мёртвые души!..

Кстати, губернаторская дочка оказывается враз вычеркнутой из памяти, как только мимо них пройдёт с полными вёдрами молодое, с румянцем во всю щёку белотелое существо (опять же А. Захарова) и даст напиться воды арестантикам!

Конферансье не забывает обозначать меняющиеся эпизоды. В одном из них – как сон снова возникнет Душа и споёт жалостливую песню про капитана Копейкина (слова народные – от представителей театра), который ищет справедливости и не находит её: все ответственные лица совершенно безучастны к его беде -  неживые ровно.  А далее – сам Чичиков, просматривая список купленных им мёртвых душ, вдруг начнёт представлять их себе как живых! Он - на подиуме дирижёра (ему помогают верные Богдан и Селифан) и выкликает их как на поверке: «Антон Волокита.  Добрый столяр.  Смыслит и хмельного не берет.  Отец неизвестно кто, а родился от дворовой девки Капитолины, но хорошего нрава и не вор… Вот. Петр Савельев Неуважай-корыто.  Мастер ли ты был или просто мужик, и какою смертью тебя прибрало? Степан Пробка. Плотник, трезвости примерной. Вот он, Степан Пробка, вот тот богатырь, что в гвардию годился бы! Ведь вот какой народ!"

Произнося этот список, Чичиков ставит себя в один ряд с теми, кого приобрёл. И реабилитирует себя. Понимая, что виновен.

Патриотизм Гоголя – грустен, но есть у него какая-то отчаянная вера в потенциал народа.

 

 

Новгородский академический театр драмы им. Ф.М. Достоевского 

«Пиковая дама» по повести А.С. Пушкина

 Автором инсценировки произведена большая работа по перенесению прозы на сценические подмостки. Следуя цели обострить сюжетную линию и обогатить её современными резонами, - потребовались новые трактовки знакомых образов, хотя лейтмотивом осталась власть денег в жизни людей.

Инсценировщику при этом оказалась интереснее версия автора либретто оперы (Модеста Чайковского) в изображении отношений Лизы и Германа (у А. Пушкина - Германн). У Пушкина Лиза – забитое жалкое существо, а в опере и спектакле – страстная и совсем не слабая девушка (Анна Пушкина), пренебрёгшая помолвкой с князем Елецким в опере (в спектакле – графом Томским) ради любви к молодому инженеру Герману (Богдан Музыка).

Исполнитель главной роли Б. Музыка играет Германа человеком сначала с очень низкой самооценкой, а позже – уверовавший в возможность быстрого обогащения -  человеком предельно самоуверенным, решившим, что ему теперь всё будет подвластно в этом мире. Потому он и клянётся в любви к Лизе, вправду веря, что в нём есть это чувство (хотя только близкое богатство придаёт ему неподдельную страсть). Потому он позволяет себе упрямо шагать в своих грубых сапожищах по чужим стульям, обитым шёлком (сценография Екатерины Чазовой, костюмы – Светланы Чазовой).

Режиссёр Михаил Мамедов доверил роль Графини интереснейшей актрисе Татьяне Каратаевой. Её героиня моложе пушкинской – но мотивы старости и неизбежного ухода из жизни Графиню очень занимают: жаль уходить, когда жизнь так содержательна. Она принимает участие в жизни своей воспитанницы – дарит ей дорогой гранатовый браслет (тоже символичное нововведение), и неподдельно печалится, когда однажды не увидит браслета на руке Лизы (та передала его безденежному Герману) – для неё это плохое предзнаменование.

Почти вся труппа театра занята в спектакле. Любопытна сцена, когда все дамы в кринолинах дружно читают газеты того времени, стоя как хор – лицом к зрителям. А мужчины в это время рассуждают о понятии «свобода».   Ещё одна новация – цыгане в игорном доме, утешающие и развлекающие игроков. Ещё одна: в спектакль введена книгоноша – букинист с саночками (Е. Лукьяненко), распространяющая среди прохожих книги.  Из её рук Герман и получит книгу, в которой описан случай с молодой Графиней. Ещё в спектакле появляется Священник (В. Кормильцев) – очень колоритный актёр с длинными седыми волосами и красивым голосом – как и подобает батюшке. Роль его чисто функциональна: помолвка, смерть графини, венчание Лизы и Томского (В. Полтораносов) после предательства Германа – без священника тут не обойтись. Кроме того – он, видимо, свой человек в доме, возможно даже, что он крестный отец Лизы – есть сцена, где они идут рядом, и он приобнимает её за талию. Всех новаций и не перечесть.

Всё бы ничего, но текст инсценировки (автор её так и остался неизвестным) изобилует сентенциями, которые трудно приписать Пушкину. Увлечение же режиссёра оперой повлияло на манеру исполнения ролей артистами.  Она декламационна, излишне пафосна для спектакля драматического. Если опера может «принять» в одном спектакле страсти в виде нескольких попыток дуэлей или разбиваемый в ладонях «стеклянный» бокал и потом кровавую повязку, - то здесь такие моменты явно излишни.

 

 

Архангельский молодёжный театр

«Братья Карамазовы» по роману  Ф.М. Достоевского

 Камерная сцена: одно пространство некоего помещения со старинными потускневшими обоями – с регулярными перемещениями имеющейся мебели и аксессуаров для обозначения смены места действия. (Критик Вера Сердечная раньше других догадалась: в такой комнате мог жить сам Ф. Достоевский). Здесь две пары разных старых кресел, длинный журнальный столик с книгами и антикварной лампой, а также современный торшер (уже вопрос!) и проигрыватель с пластинкой. Время от времени кем-нибудь на место пластинки ставится стакан с напитком, и он крутится себе, означая привычный расклад занятий героев или бессмысленное передвижение времени. Заметное место отведено небольшой ванне из чёрного пластика: в неё добровольно садятся герои – и тогда это место для уединенной беседы (?), место-чистилище, а иногда в неё падают как в некую яму (?), из которой бывает сложно выбраться. Костюмы персонажей изготовлены, в чёрно-бело-красной гамме: грешные, безгрешные, предметы почитания и любви. Только судебный следователь, занятый собой – ещё не мучитель, но уже приближенный к их сонму (А. Чистяков) -  в кремового цвета костюме (и привлекающем внимание перстне) да светская барынька, «вовсе ещё не старая вдовица» Хохлакова (Я. Панова) в пёстрой шубке масти неопознанного зверя. Впрочем, некоторым костюмам (и актёрам) придётся принять изрядное испытание: по ним протекут струи воды, ручейки грязи, винные подтёки… 

Интеллектуальный спектакль весь состоит из потока режиссёрских метафор, требующих разрешения: дело ещё и в том, что в первом действии мелкими эпизодами, клубком из отобранных событий представлен громадный пласт романа, текст которого по необходимости подкреплён образным визуальным рядом. Так, почитаемый народом старец-целитель Зосима (эта роль доверена прекрасной актрисе Н. Малевинской) -  принимает исповедь. Причём, принимает в красном костюме кардинала (важного чина для католиков) и истинно по-матерински увещевает Лизу (В. Коляскина) – девочку немощную, но, как говорится, - себе на уме. Но почему мужчину играет женщина? Не только этот вопрос волнует. Вместе со зрителем на происходящее действо неотступно смотрит дама с портрета эпохи Возрождения в центре стены (на месте православной иконы. Опять – почему?) – высокий идеал красоты – а герои романа Достоевского на сценической площадке корчатся в душевных и физических муках, сладострастно публикуют постыдное, заботливо-лицемерно наущают, исходят безмерной гордыней, настойчиво-бесстрастно выведывают. А позже один усмешливо признается в совершённом преступлении, за которое осуждён безвинный. Православие и католицизм объединены в спектакле общими проблемами.

Раскол христианства. Женское и мужское начало. Материальное и духовное. Всё двоящееся заключает в себе спектакль. Однозначное лишь притворяется таковым. На самом деле ей нет места. Молодость со сцены вопиет: мало отмечать только видимое, надо включать другие механизмы, чтобы понять нашу позицию!..

Подобный убитому отцу, пылкий, неудержимый в плотских желаниях Дмитрий Карамазов (С. Полежаев) примет каторгу как наказание за беспутную свою жизнь, за накопленную ненависть к отцу, Фёдору Павловичу. Точно следуя Евангелию от Иоанна: «Чтобы сохранить душу свою в «жизнь вечную», надо… жертвуя собой, страдать, с радостью принять вину всех на себя». Эти мысли, считают исследователи, близки самому Достоевскому. Иван (В. Кривоногов), атеист и самый практичный из семьи, знающий убийцу, не сумеет защитить его и фактически отречётся от брата.  Алёша (К. Ратенков), младший (он единственный из всех отмечен коротким белым воротником-стойкой на чёрной рубашке), пытающийся всех полюбить и всем помогает, но сам пропитывается грузом людской черноты, и однажды в отчаянии исторгнет из себя согласие на вопрос брата о возможности   расстрела для убийц: «Да-а-а!». И человеческая личность имеет основания для конфликта внутри себя самого. То же случается в семье: у законных братьев Карамазовых есть незаконный брат, лакей Смердяков, (Ф. Шкаев) – хорошенький, с виду благонравный, рассуждающий – но с уже подточенной чёрной завистью душой, - он убийство посчитает разрешённым.

…В верхней части портала настойчиво возникает видеозапись: ребёнок, безмятежно резвящийся в пропитанной солнцем воде (бассейн? река? море?). Позже на его месте проявляется фигура подростка – со сложенными на груди руками… Объяснение приходит в финале, когда вся труппа выходит на сценическую площадку: исполнительница роли старца Зосимы Н. Малевинская – уже в белом платье – от имени жены Фёдора Михайловича вспоминает, как глубоко переживал писатель кончину любимого сына Алёши от родовой болезни. Кем бы он мог стать? Каким бы вырос?

Поразительно, как сильно зависят дети от пути, проложенному их родителями, – от их привычек, от окружения. От наследственности. Что-то проникает в детей, минуя их ум, что-то перенимается ими на уровне физиологии – может быть, что-то корёжит, раздражает – но и перенимается… Перенятое выстраивается в судьбу. Случается, что   уходит из жизни безгрешный ребёнок.

Известно, что Достоевский время от времени возвращался к мысли написать роман «единственно о детях». Он бесконечно ценил детство. О ребенке и о Христе говорил, как об оправдании мира. Спектакль режиссёра Максима Соколова и художника Анастасии Юдиной отдаёт дань его идее. Он точно отвечает девизу III Северного фестиваля: «Современный театр – молодому зрителю. Традиции и новые практики».

 

 

Санкт-Петербургский молодёжный театр на Фонтанке

 «Обыкновенные чудики» по рассказам  В.М. Шукшина

Один из самых светлых, по-юношески лёгких, по-взрослому ироничных и серьёзных спектаклей представил Молодёжный театр на Фонтанке под руководством С.Я. Спивака. Рассказы В. Шукшина в исполнении бывших студентов произвели на сыктывкарскую публику неизгладимое впечатление.

Спектакль начинался раньше третьего звонка: зрители только ещё заполняли зал, а на сцене уже шёл концерт в стиле «русский рок» на фоне видеоряда, который на скоростном режиме запечатлел городскую суету в час пик: бесконечные ряды машин, открывающиеся и закрывающиеся двери и потоки людей - без лиц. Их просто не успеваешь разглядеть.

Между тем, в зале прибывает народу. На сцене – тоже. Эта, другая публика пришла посмотреть концерт. Другая, потому что заметно: артисты облачены в стильные костюмы чёрного цвета, а зрители – в свои обычные одёжки. Они все стоят друг против друг друга, а центр сценической площадки уже заполнился убранством деревенского дома. Отшумели последние аплодисменты, чёрно-белый видеоряд сменился празднично-яркими слайдами деревенских пейзажей, артисты прошли за кулисы, а большинство сценической публики удобно расположились за длинным – от кулисы до кулисы - столом у самого задника. Деревня что-то отмечает: все поют, поддразнивают кого-то, хихикают – жизнь всякого сельского жителя распахнута на всеобщее обозрение. Вот какая-то парочка сбежала, её проводили дружеским понимающим смешком… Кто-то на фоне затухающей песни начал рассказ «Светлые души»: «Михайло Беспалов полторы недели не был дома: возили зерно из далеких глубинок. Приехал в субботу, когда солнце уже садилось…».

Таким образом – под активный комментарий сюжета деревенским хором шёл спектакль про обыкновенных деревенских чудиков. Не все рассказы были реализованы полностью – сцена сама имеет специфические средства, чтобы передать суть без слов: посредством мизансцен, музыки, света и пр. Особое значение имело как раз хоровое исполнение множества песен -  старинных, любимых советских, известных и неизвестных. Хор (впору его писать с прописной буквы!) поражал многоголосой слаженностью – фактически он действовал как один из героев, - наблюдая за персонажами, вникая в их положение, сочувствуя им, - будто   выражал их внутреннее состояние. Он и вдыхал и выдыхал «одной грудью», наблюдал издали или проникал сквозь стены жилищ, дышал одним дыханием с героем. Никуда от деревни не спрятаться!..

Хор поставлял новых героев на погляд и снова вбирал в себя отыгравших. А то вместе – на танцы, на гулянку, в массовку на съёмки! Молодые артисты играли азартно, с выдумкой, не обращая внимания на требование иллюзии жизнеподобия – иногда срываясь в номер студенческого капустника: бабка (а рассказе «Стёпка») ковыляла-ковыляла в кадрили с палочкой, а потом не утерпела и как вышла на середину, да как завертелась волчком на здоровой ноге – все врассыпную!

Программа рассказов выстроена так, что вглядываешься в «чудиков», привыкаешь к ним, а повествование неожиданно заканчивается, хотя хотелось ещё и ещё что-нибудь узнать про героя, … К примеру, про персонаж из рассказа «Стёпка», в котором трогательно и драматично играла немую сестру героя М. Вершинина. Или про героя самого смешного рассказа - «Ваня, как ты здесь?».  Один деревенский паренёк (Р. Бальбуциев) случайно попал на киносъёмку, но подошёл к освоению роли с такой смёткой, так по-своему, что умудрился перевернуть с ног на голову умозрительно выстроенную режиссёром (Г. Князев) концепцию. При этом все артисты - в том числе ассистент режиссёра (С. Стуликова) -  играли свои роли эксцентричными средствами, на грани пародии, но удивительно узнаваемо.

Последним в программе – и самым серьёзным - стал рассказ «Хозяин бани и огорода», в котором два вволю напарившихся в бане соседа (В. Бургард и Д. Бауман) очень тонко, постепенно отошли от благостного любования жизнью и незаметно для себя открыли подспудно существовавший меж ними глубокий конфликт. Конфликт существа практичного с душой чувствительной.  Хозяин бани и огорода остался сидеть на своём крыльце, а смертельно оскорблённого им соседа сочувственно принял в свои объятия Хор, в котором стали узнаваться и лица тех, кто давал в начале спектакля рок-концерт. Так, две половинки из противоположных кулис постепенно смешались – узнали и приняли друг друга.

Материал деревенских рассказов В. Шукшина практически неисчерпаем, но молодые артисты успели рассмотреть своих «чудиков» многосторонне и с видимой симпатией.

 

 

Театр юного зрителя академического театра им. В.А. Савина

«Синяя птица» по пьесе М. Метерлинка

 Жюри во время фестиваля увидело не полнометражный, а укороченный спектакль по требованиям специального протокола передачи условной эстафеты во Всероссийском театральном марафоне.

Настоящим открытием жюри сочло сценографию спектакля, на которую не повлияло время исполнения. Работа Анны Репиной являет неохватный взглядом «чёрный кабинет» - своеобразный космос - со сверкающими серебром звёздами, которые символизируются клетками с синими птицами счастья для каждого, кто пожелает их найти и достать. А внизу, на земле – место для жизни скромной семьи с любящими родителями и детьми. А ещё – просторное место для реализации детских фантазий, для путешествия по свету с ожившими и заговорившими душами самых обычных вещей – Огня (В. Козлов), Воды (Е. Аксеновская), Сахара (И. Янков) и прочих героев, которых дети открывают для себя заново. Им удастся во сне даже поговорить с умершими Бабушкой (В. Дорофеева) и Дедушкой (В. Градов), которые завещают им чаще вспоминать своих родных, ушедших из жизни. Всех персонажей характеризуют их костюмы – откровенно фантастические, но очень любопытные, эмоционально воспринимаемые публикой. Эффектно и жутко смотрятся костюмы в сцене Войн (их носят на себе не люди, а ожившие вешалки - манекены) – от них веет наступательной агрессией; изобретательно решены костюмы в сцене с Птицами: чёрные ассистенты манипулируют с охапками рваной белой бумаги; а в ночной сцене пытается публику напугать громадная по количеству стая из серых призраков в разлетающихся многоэтажных неровных одеждах, которая навевает болезни и дурные сны…

Такую порчу призраки навели на маленькую девочку, которая не может ходить и постепенно увядает – это ей необходимо подержать в руках синюю птицу! И Тильтиль (Е. Чистяков) с Митиль (К. Чернева) в конце концов находит такую для неё. И пластика девочки (П. Лудыкова.) мгновенно преображается в танце «оживания» - от простого вздрагивания, через вставания - падения до полного овладения телом (режиссёр по пластике Светлана Скосырская, ассистент – Ангелина Комлева). Теперь радости её матери (Ю. Экрот), соседских детей и их родителей (Е. Янкова и А. Кузнецов) нет конца!

 

 

Мурманский областной драматический театр

«Профи» по пьесе Д. Ковачевича

Пьесу Душана Ковачевича поставил в Мурманске Югослав Петрович (Сербия) как будто специально для артиста Александра Водопьянова – настолько органично и проникновенно им исполнена роль обличителя молодого (лучше сказать - относительно молодого) человека Тэйо (А. Шпеко), бывшего сначала оппозиционером к власти, а затем – после распада Югославии - ставшего большой «шишкой», директором издательской компании. Ему даже положена теперь секретарша (Н. Волкова), которую – соответственно его образу жизни – он попытается использовать и кроме прямого профессионального предназначения, - что с самого начала предполагает герой А. Водопьянова - Лу՛ка.

Артист появляется на сценической площадке, то есть, в кабинете директора сначала в облике совершенно непонятного просителя в наглухо застёгнутом пальто, с большим чемоданом и маленькой сумочкой в руках. Затем он постепенно - слой за слоем – начнёт снимать одежды, менять свой прикид и заново представляться. И окажется детективом, который был еще в «старые времена» завербован властями следить за молодым писателем- бунтарём. Причём, ему не раз приходилось спасать молодого человека, хотя поначалу он готов был его убить – из-за поведения – не столько бунтарского, сколько откровенно хулиганского и развратного. Но позже он уже просто выполнял свой долг и даже несколько привязался к нему: всегда дорожишь тем человеком, в которого вложил много физических, эмоциональных и душевных сил. После же смены власти, когда его собственный сын вынужден был уехать из страны за тридевять земель – в Австралию, - у Лу՛ки уже никакой другой привязанности не осталось. В последнее время, когда он перестал быть нужным властям, когда его уволили, и он тянет лямку таксиста, – прибавилась ещё напасть: ему необходимо сделать операцию, результат которой непредсказуем. У Лу՛ки остаётся единственный выход: прийти к директору издательства с признанием и… с просьбой: если его не станет – сообщить об этом сыну. Он даёт его адрес. А в чемодане – оказываются вещи Тэйо – они все были когда-то оставлены им после попоек, драк, бегства и пр., и пр.

Александр Водопьянов нисколько не выглядит жалким и слезливым. Ему даже не приписать сентиментальности. Он предельно точно играет честного, несгибаемого, мужественного человека. Его Лу՛ка – даже в сцене воспоминания о прощании с сыном, после слов: «Он больше не приезжал», - только наклоняет голову, чтобы скрыть предательский влажный блеск в глазах – и этого оказывается  достаточно, чтобы зритель понял, что творится в душе героя. Он не привык проигрывать – потому и взял собой ещё один предмет – диктофон – который оказывается включённым и лежит отдельно – в маленькой сумочке. Первое же, что выложил Лу՛ка директору издательства на стол – переплетённые книги, в которых собраны речи и выступления «подследственного», когда-то записываемые детективом на магнитофон. Здесь же собраны и другие «сказки» - так называет, видимо, детектив какие-то вставленные в речи притчи, уже забытые самим автором. Теперь он считает, что последняя, сделанная сегодня запись, подойдёт для… пьесы Тэйо. Зачем ещё он приходил? Да, обличить! За что? За то, что Тэйо всегда говорил одно, а делал по-другому. За то, что ничего не обрёл с должностью, а, наоборот, -  всего себя потерял. Лу՛ка оставляет директора в глубокой задумчивости, наедине с книгами и диктофоном – наедине с рассыпающейся жизнью. Но, скорее всего, - Лу՛ка верит, что рассказанное им, не пройдёт даром его подопечному – такого именно человека играет А. Шпеко.  Его герой из победителя в первой сцене превращается в побеждённого к финалу, пережив несколько стрессовых фаз. Но именно кардинальные изменения в его самочувствии дают понять, что он признаёт правоту собеседника. Это видно даже по отношению к нему его секретарши. Между прочим, за время действия Н. Волкова успевает своими несколькими выходами с редкими, чаще однозначными репликами обозначить в своём поведении судьбу женщины – подчинённой, но имеющей ясное представление о личном достоинстве.

Сюжет умещается в одном действии и на лаконично обставленной сценической площадке: письменный стол, кресло для руководителя и мягкое кресло для посетителя. На исполнителях – убедительные, оправданные ситуацией и социальным положением костюмы. И ещё деталь: на простенке – мишень для игры в дротик (художник – Н. Авдеева). Музыкальное оформление предложено режиссёром. Оно так же лаконично и создаёт ощущение происходящего именно в Сербии. Это верный подход – потому что ситуация, описанная Д. Ковачевичем, - для России уже этап пройденный.

 

 

Итоги фестиваля:

1. Лучшая режиссура - Денис Хуснияров («Мёртвые души Гоголя», Театр на Васильевском, г. Санкт-Петербург).
2. Лучший спектакль малой формы – «Машина едет к морю» (Национальный театр Карелии, г. Петрозаводск).
3. Лучшая мужская роль - Александр Водопьянов («Профи», Мурманский областной драматический театр.
4. Лучшая женская роль - Ксения Ширякина («Концерт для фортепиано с актрисой», Независимое театральное объединение, г. Петрозаводск).
5. Лучшая роль второго плана - Анастасия Латкина («Сотворившая чудо», Вологодский театр для детей и молодёжи).
6. Лучшая сценография - Анна Репина («Синяя птица», Академический театр драмы им. В. Савина, г. Сыктывкар).
7. Лучшее пластическое решение - Светлана Скосырская («Горе от ума» и «Синяя птица», Академический театр драмы им. В. Савина, г. Сыктывкар).

Специальный приз III Северного театрального фестиваля, учреждённый Коми региональным отделением политической партии «Единая Россия», в номинации «Открытие» - за уникальный актёрский ансамбль получил спектакль «Обыкновенные чудики» Санкт-Петербургского молодёжного театра на Фонтанке.

Гран-при III Северного театрального фестиваля удостоен спектакль "Братья Карамазовы" Архангельского молодежного театра.