В середине сентября в театре драмы им. В.Савина состоялась премьера спектакля «Идиот» по одноименному роману Ф.М. Достоевского. Это не первая работа режиссера Максима Соколова с Молодежным театром Коми. В прошлом году спектакль-миф «СКТВКР» вошел в специальную программу «Золотой Маски» и вызвал бурную реакцию сыктывкарцев.

Исследование – именно так определил жанр новой постановки Максим Соколов. Что это значит? К чему должен быть готов зритель? Где кончается вымысел и начинается реальность? Эти и другие вопросы мы задали создателям спектакля.

Третья реальность

«Идиот» не стал ни традиционной классической постановкой, ни переложением текста Достоевского на современный язык. Спектакль создал свою собственную отдельную реальность.

«Когда вы вошли в зал, то догадались, что вас ждет необычный спектакль, – поприветствовал зрителей режиссер Максим Соколов. – Поставлен он по шедевру мировой литературы, тексту Достоевского, который по ассоциациям для меня отапливает космос. Нам неважно было показать в Достоевском камзолы, сюртуки и кареты, смартфонов на сцене тоже не будет. Вы увидите третью реальность, которая создана для этого текста здесь, в Сыктывкаре, для Молодежного театра».

Огромная площадка, изображающая гору, соединила верх и низ театрального пространства. По словам организаторов, работа над оформлением сцены началась еще в середине июня и продолжалась вплоть до самой премьеры. Внутренности «горы» – металлическая конструкция, покрытая фанерой, пенопластом и шпоном. Актерам даже пришлось облачиться в специальные скальные туфли, чтобы безопасно передвигаться по наклонной рельефной поверхности. Это большой сложный проект, который удалось полностью собрать в цехах самого театра драмы.

Художественное решение предопределило ход пьесы, создало ощущение иной реальности. «Я стараюсь создавать сложносоставной образ с максимально широким спектром вариантов трактовок, – раскрывает свой замысел художник Анастасия Юдина. – В зависимости от бэкграунда и знакомства с материалом, люди с разным культурным кодом называют это пространство по-своему. Здесь можно говорить и о Голгофе, и о мировой горе, которая в индуизме и буддизме рассматривается как центр всех материальных вселенных, можно вспомнить о горе в Тартаре, на вершину которой Сизиф бесконечно катит свой камень, и о сюжете про гору из Евангелия от Луки, который упоминается в эпиграфе к «Бесам»: «Тут на горе паслось большое стадо свиней, и они просили Его, чтобы позволил им войти в них. Он позволил им…»

Если же говорить о геометрии пространства, то плоскость с препятствиями, стремящаяся вверх на чувственном уровне - довольно сильный пластический жест. По моим ощущениям он задает правила физического существования внутри спектакля.

«И, конечно, было очень важно в этой работе создать вселенную Достоевского – безвоздушное пространство, осколок мертвой планеты, дрейфующей в космосе, где каждый человек одинок и тщетно пытается забраться наверх», –  считает Анастасия Юдина.

Не просто «обои»

Механические, режущие слух, еле уловимые и сливающиеся с действием звуки в постановке создают особую разряженную атмосферу и погружают зрителя в состояние транса.

«Я рад, что задуманный эффект воздействия работает и считывается, - рассказывает автор саунд-дизайна Владимир Бочаров. – Мы хотели с помощью звуковых средств погрузить зрителя в состояние, балансирующее на грани между предэпилептическим и эпилептическим. И, скорее, это моя художественная интерпретация подобных состояний, а не попытка смоделировать в звуке достоверное восприятие человека, охваченного приступом».

В звуковом оформлении были использованы условно статичные и пульсирующие звучания в крайних значениях слышимого человеком звукового диапазона (низкие и высокие частоты). Кроме этого в спектакле звучат несколько композиций, работающих во всем звуковом диапазоне. Это попытка выразить звуком гиперсинхронизацию электрической активности нейронов головного мозга в момент эпилептического приступа.

«Звук в этой постановке, как и в других спектаклях, над которыми я работаю – это один из важнейших элементов конструкции спектакля, – считает Владимир Бочаров. – Задача звука в театральной постановке – не столько поддержать высказывания режиссера, художника, артистов, не быть фоном или «обоями», не примитивно манипулировать (тут «грустно», а тут «динамично»), а стать полноценным художественным высказыванием, равным участником процесса. К сожалению, репертуарный театр крайне инерционен. Он только-только начинает приходить к пониманию того, какой мощный инструмент работы с аудиальным восприятием зрителя он обделяет своим вниманием. Отрадно, что Молодежный театр открыт для такого рода исследований и экспериментов».

Определение жанра – ключ к восприятию

С первых минут спектакля зритель чувствует напряжение. Его создают и неподвижная девушка в стеклянном коробке, и сломанная геометрия сцены, и звуки. Во время самой постановки напряжение растет и не отпускает даже после того, как артисты выходят на поклон.

– Вы очень точно заметили про напряжение, – поведал нам в беседе режиссер Максим Соколов,–  нам действительно удалось передать то эмоциональное впечатление, которое испытываешь во время чтения романа, он не отпускает. Наш «Идиот» похож на фильм или сериал netflix. Как режиссёр я знаю спектакль наизусть, но каждый раз артистам удаётся увлечь меня, все существуют очень сдержанно, даже на эмоциональных пиках. На протяжении всей работы артисты ни разу не скатились в наигрыш, раскрашивание, штампы в работе над таким сложным материалом. Труппа профессиональная, Достоевский им очень идёт. Что касается зрителей, то когда я смотрел из рубки, не видел ни одного включённого смартфона. В этом спектакле есть на кого посмотреть, текст Достоевского, произносимый живыми людьми, захватывает и держит в напряжении до конца.

– Вы определяете жанр постановки как «исследование». Каковы особенности этого жанра? К чему должен быть готов зритель?

– Зрителя ждут не только сюжетные интриги и острые диалоги, но и тексты из воспоминаний Достоевского, а также то, что обычно не входит в постановки по роману «Идиот»: труды исследователей, цитаты из других произведений. Определение жанра – ключ к восприятию текста и спектакля в целом.

– В одном из интервью вы рассказали, что в постановке играет актер, который тоже живет с болезнью Достоевского и князя Мышкина. Помогло ли это вам лучше понять автора романа и главного героя? Вносились ли корректировки по ходу работы над постановкой?

 – В спектакле мы рассказываем реальную историю артиста. Во время припадка эпилепсии он упал с пятого этажа. После этого возвращаемся в текст романа репликой Мышкина: «Я не краснею, – потому что ведь от этого странно же краснеть, не правда ли? – но в обществе я лишний». Это очень важный момент, когда Достоевский переплетается с реальной жизнью. Ты читаешь книгу и можешь только представить какого Мышкину, а здесь, в театре, ты видишь настоящего человека, который даже в 21 веке продолжает ощущать одиночество и стыд за болезнь, в которой он не виноват. Я надеюсь, что с помощью нашего спектакля хоть немного, но удастся поменять эту ситуацию, отношение людей.

 – Максим, вы уделяете большое внимание деталям-символам. Какие из них считаете самыми значимыми?

– Квадрокоптер я бы не назвал деталью-символом, для меня это Бог, которого мы заслужили. Рукотворный, механический, энергетически мощный, в то же время хрупкий. В этом образе мы искали что-то необъяснимое, но конкретное, осязаемое. Мы опирались на футуристические идеи эпохи Возрождения: эскизы Леонардо да Винчи летательных аппаратов.

–  Премьера состоялась. Как, по-вашему, приняли постановку зрители? Появилось ли желание что-то изменить?

– Я не ожидал такого сосредоточенного внимания и стоячий поклон в финале, всё-таки в конце романа происходит убийство, Мышкин сходит с ума. Всё это далеко от хэппи-энда. Спектакль в принципе далёк от формулы «приходите в театр отдохнуть». Тем не менее ко мне многие подходили после спектакля, писали в соцсетях. Почти весь зал оба дня был наполнен молодежью. Это очень круто, особенно если вспомнить, для какого театра мы готовили премьеру. Я бы хотел посмотреть этот спектакль через год. В таком материале у артиста есть возможность развиваться, идти вглубь, а мне как режиссеру вернуться к любимому тексту.

 Вместо послесловия

На мой неискушенный взгляд провинциального зрителя создатели спектакля полностью справились с задачей исследовать Достоевского, его бессмертное произведение. Звук, сценография, артисты и их диалоги создают единую вселенную, в центре которой человек и его духовный мир.

Но есть еще одно исследование, над которым трудится каждый сидящий в зале – это изучение самого себя.

Да, «Идиот» не создаёт ощущения отдыха или легкости. Постановка приглашает к размышлению, диалогу, а напряжение рождает внутренние противоречия, послевкусие которых преследует еще долгое время.

Но если вы спросите: «Стоит ли идти на спектакль?», я отвечу: «Однозначно стоит!»

Актеры – люди

Переосмысление текста и искажение пространства не коснулись персонажей романа. Мы явно угадываем неузнанного Христа – князя Мышкина, обуреваемого страстями убийцу Рогожина и святую грешницу Настасью Филипповну. И все же есть одно важное отличие – актеры в постановке Максима Соколова больше, чем просто актеры. Иногда им приходится играть самих себя. Обнажать личные переживания, рассказывать событиях реальной жизни.

Лев Николаевич Мышкин – Дмитрий Греченюк
Настасья Филипповна – Елена Аксеновская, лауреат премии Правительства РК
Парфён Рогожин – Владимир Рочев, лауреат премии Правительства РК
Лизавета Прокофьевна – Светлана Малькова, заслуженная артистка РК
Генерал Епанчин – Игорь Янков, народный артист РК
Александра – Мария Шучалина
Аделаида / Немка – Алёна Доронина, лауреат премии Правительства РК
Аглая – Кристина Чернева
Ганя – Илья Кеслер
Коля – Илья Кустышев
Варя – Татьяна Михайлова, лауреат премии Правительства РК
Фердыщенко – Константин Карманов, лауреат премии Правительства РК
Афанасий Иванович Тоцкий – Александр Кузнецов, народный артист РК
Бискуп / Ипполит – Евгений Чисталев
Белоконская / Дарья Алексеевна – Галина Микова, заслуженная артистка РФ

Нина Новикова

Фотографии Ивана Федосеева